Неточные совпадения
Китоловы не упустят случая
ходить по портам, тем более что японцы, не желая допускать ничего похожего на торговлю, по крайней мере теперь, пока зрело не обдумают и не решат этот вопрос между собою, не хотят и слушать о плате
за дрова, провизию и доставку воды.
С каждым днем становилось все холоднее и холоднее. Средняя суточная температура понизилась до 6,3°С, и дни заметно сократились. На ночь для защиты от ветра нужно было забираться в самую чащу леса. Для того чтобы заготовить
дрова, приходилось рано становиться на биваки. Поэтому
за день удавалось
пройти мало, и на маршрут, который летом можно было сделать в сутки, теперь приходилось тратить времени вдвое больше.
На наше несчастье зима выпала очень суровая: пурга следовала
за пургой. Снег был так глубок, что мы даже на биваке не снимали лыж. Без них нельзя было принести воды,
дров и
сходить к нартам
за чем-нибудь.
Орочи настаивали, они помогли нам обуться и подняться на ноги. Они принялись рубить
дрова и просили нас то одного, то другого
сходить за топором, принести
дров, поднять полено и т. д. Я убедил Рожкова и Ноздрина не отказываться от работы и объяснил в чем дело. Кишечник и желудок отвыкли работать, и от этого мы заболели: нужны движения, нужно дать встряску организму, нужен физический труд, хотя бы через силу.
— А того не знает, что, может быть, я, пьяница и потаскун, грабитель и лиходей,
за одно только и стою, что вот этого зубоскала, еще младенца, в свивальники обертывал, да в корыте мыл, да у нищей, овдовевшей сестры Анисьи, я, такой же нищий, по ночам просиживал, напролет не спал,
за обоими ими больными
ходил, у дворника внизу
дрова воровал, ему песни пел, в пальцы прищелкивал, с голодным-то брюхом, вот и вынянчил, вон он смеется теперь надо мной!
У меня был большой медный чайник. Я уже давно употреблял его вместо самовара и кипятил в нем воду.
Дрова у меня были, дворник разом носил мне их дней на пять. Я затопил печь,
сходил за водой и наставил чайник. На столе же приготовил мой чайный прибор. Елена повернулась ко мне и смотрела на все с любопытством. Я спросил ее, не хочет ли и она чего? Но она опять от меня отвернулась и ничего не ответила.
Комнату свою он, вставая каждый день в шесть часов утра, прибирал собственными руками, то есть мел в ней пол, приносил
дров и затапливал печь,
ходил лично на колодезь
за водой и, наконец, сам чистил свое платье.
Работы у меня было много: я исполнял обязанности горничной, по средам мыл пол в кухне, чистил самовар и медную посуду, по субботам — мыл полы всей квартиры и обе лестницы. Колол и носил
дрова для печей, мыл посуду, чистил овощи,
ходил с хозяйкой по базару, таская
за нею корзину с покупками, бегал в лавочку, в аптеку.
По утрам кухарка, женщина больная и сердитая, будила меня на час раньше, чем его; я чистил обувь и платье хозяев, приказчика, Саши, ставил самовар, приносил
дров для всех печей, чистил судки для обеда. Придя в магазин, подметал пол, стирал пыль, готовил чай, разносил покупателям товар,
ходил домой
за обедом; мою должность у двери в это время исполнял Саша и, находя, что это унижает его достоинство, ругал меня...
— Годится
за дровами ходить, — сказал другой казак.
Около лужи, занимающей почти всю улицу и мимо которой столько лет
проходят люди, с трудом лепясь по заборам, пробирается босая казачка с вязанкой
дров за спиной, высоко поднимая рубаху над белыми ногами, и возвращающийся казак-охотник шутя кричит: «выше подними, срамница», и целится в нее, и казачка опускает рубаху и роняет
дрова.
Абрашка в это время колол
дрова. Заинтересованный шумом, он равнодушно вышел
за ворота, пригляделся и вдруг со всех ног кинулся в дом. Через минуту дверь отворилась. Мне показалось, что оттуда мелькнуло дуло ружья, но тотчас же дверь захлопнулась опять. Не
прошло и минуты, как из юрты появилась красивая жена Абрама, а
за ней — сам Абрам покорно шел с пустыми руками…
В господский дом Муму не
ходила и, когда Герасим носил в комнаты
дрова, всегда оставалась назади и нетерпеливо его выжидала у крыльца, навострив уши и поворачивая голову то направо, то вдруг налево при малейшем стуке
за дверями.
Не
прошло пяти минут, как появился Герасим с огромной вязанкой
дров за спиной, в сопровождении неразлучной Муму.
Значит, уже пора вставать и приниматься
за работу. Варька оставляет колыбель и бежит в сарай
за дровами. Она рада. Когда бегаешь и
ходишь, спать уже не так хочется, как в сидячем положении. Она приносит
дрова, топит печь и чувствует, как расправляется ее одеревеневшее лицо и как проясняются мысли.
— Господи Исусе! — причитала она. — И хлеб-от вздорожал, а к мясному и приступу нет; на что уж
дрова, и те в нынешнее время стали в сапожках
ходить. Бьемся, колотимся, а все ни сыты, ни голодны. Хуже самой смерти такая жизнь, просто сказать, мука одна, а богачи живут да живут в полное свое удовольствие. Не гребтится им, что будут завтра есть; ни работы, ни заботы у них нет, а бедномy человеку от недостатков хоть петлю на шею надевай.
За что ж это, Господи!
— Ну, разумеется: дурак он, что ли, что будет стараться, когда
дрова уже выданы? А только Симка-то теперь
ходит и опять детей своих кормит, а Лиду как увидит, сейчас плачет и пищит: «Не помирай, барышня! Лучше пусть я
за тебя поколею… Ты нам матка!» Нет, что вы ни говорите, эти девушки прелесть!
Лавочник в его же присутствии наскоро изъяснил о нем, что он «из-за Москвы», — «оголел с голоду»: чей-то скот пригнал в Петербург и хотел там остаться
дрова катать, чтобы домой денег послать, но у него в ночлежном приюте какой-то странник украл пятнадцать рублей и скрылся, а он с горя
ходил без ума и взят и выслан «с лишеньем столицы», но не вытерпел и опять назад прибежал, чтобы свои пятнадцать рублей отыскивать.